Сочинения участников литературных конкурсов

Всероссийский конкурс сочинений по русскому языку

Направление: Русская литература в отечественном кинематографе

Тема: «Тарас Бульба» в кино

Автор: Анастасия Луговская 8«Б», МБОУ лицей г. Лобня

- Опять этот «Тарас Бульба»!

- Ты чего возмущаешься, Петька?

Петя, ученик шестого класса, только что вернулся из школы. Последним уроком у него была литература. Они изучали повесть Николая Васильевича Гоголя «Тарас Бульба».

- Ничего, деда. Просто этот Бульба везде: в школе – Бульба, дома по телевизору – тоже Бульба. Зачем снимать фильм о том, что уже в книге написано?

- Так вот ты что разворчался. Тогда садись, поговорим с тобой.

Дедушка Пети – Василий Александрович, до пенсии работал учителем русского языка и литературы, любил читать с детства и, конечно, немало знал о фильмах, снятых по русским произведениям. Поэтому и решил поговорить с внуком о русской литературе в отечественном кинематографе.

- Ты, Петька, фильм-то с книгой не обижай, а подумай сначала.

- Чего тут думать? Есть книга, зачем же фильм снимать?

- А фильмы снимают для того, чтобы зритель лучше понял произведение, почувствовал сильней его атмосферу, чтобы он сам стал очевидцем всех событий. Но, к сожалению, не все фильмы такие. Хороший фильм приносит новые, более яркие впечатления, а плохой только портит и путает их.

- А как же тогда заранее отличить хороший фильм от плохого?

- Насчёт всех фильмов сказать не могу. Но как неплохой знаток русской литературы и, вообще, как русский человек, замечу одно – лучше отечественных кинематографистов фильмы по нашим произведениям никто не снимал, не снимает и снимать не будет!

- Но почему? – Петя был крайне удивлён таким ответом.

- Да потому что то, что чувствует и переживает русская душа, никто другой понять не может.

Эти слова что-то перевернули внутри Пети, он почувствовал, что они как будто зацепили его. Он задумался.

Василий Александрович, посмотрев на внука, улыбнулся.

- Ну давай, например, сравним твоего любимого «Тараса Бульбу» с американо-югославской экранизацией.

- Точно! Я смотрел оба фильма. Наш мне понравился больше.

- Почему?

Петя умолк. Он не знал, что ответить.

- Понятно. Пора бы тебе уже, Пётр, свои мысли уметь излагать. Ну, ладно. Давай тогда вместе попробуем разобраться. Ты знаешь, что снять фильм по книге, не убрав из произведения ничего, невозможно. Иначе получился бы десятичасовой фильм. Но при этом нужно обязательно оставить всё самое главное, а также не нарушить последовательности событий. Например, в американском «Тарасе Бульба» перед тем, как Остап и Андрий возвращаются из Киева, разворачивается большой конфликт между поляками и казаками, хотя в повести такого и близко нет. А концовка фильма, в которой Тарас остался жив, совсем никуда не годится. Трагедия – неотъемлемая нота этого произведения. В общем, в американском фильме нет  ни главных мыслей, ни правильного хода событий. Дальше. Обратил внимание, как выглядят и ведут себя «американские казаки»?

- Да. На казаков они были не сильно похожи.

- Вот, вот. А в русском фильме всё как надо! Дальше. Главные герои, о которых ты прочитал в книге, были похожи на тех, что из фильма?

- В зарубежном нет. Я их себе совсем по-другому представлял. А вот в нашем фильме они даже лучше!

- Снова американскому фильму минус, а отечественному – плюс. Дальше. Как тебе казацкая удалая, воинственная, мужественная и неустрашимая сила? Как тебе казацкий дух?

- Совсем не чувствуется. Как-то у них все скучно и наиграно. А от нашего оторваться нельзя, всем нутром происходящее ощущаешь.

- Опять наш фильм лучше оказался.

- Дедушка, я, кажется, уже и сам всё понял.

- Молодец, Петруша. Ведь можно много ещё перечислять различий, но и этого оказалось достаточно. Так всегда происходит со всеми нашими произведениями, фильмами. Поэтому говорю тебе ещё раз, а ты на всю жизнь запомни, что русскую душу оживить на экране может только русский человек. И что русская литература только в отечественном кинематографе остаётся русской литературой.

Анастасия Луговская 8«Б»

Всероссийский конкурс сочинений по русскому языку.

Направление: «Художественные наследия У. Шекспира»

Жанр: Эссе

Автор: Ксения Каргина 6 Б класс, МБОУ лицей г. Лобня

Я не читала Шекспира, но….

     Это история моего первого серьёзного знакомства с творчеством Уильяма Шекспира, которая началась не с книги. И даже не по моей инициативе, потому что Шекспир – не автор моего времени и не кумир моего поколения. Он жил и писал много веков назад в далекой Англии. Это так давно и далеко, что сложно представить, чем в наше время может быть интересно его творчество, почему могут быть актуальны его произведения, какие проблемы тех времён всё ещё могут волновать нас в наши дни? Именно так я и рассуждала, когда родители объявили, чтобы я собиралась на спектакль Константина Райкина под названием «Король Лир» в «Сатирикон».

     Мама сказала, что труппа «Сатирикона» вместе с её художественным руководителем Константином Аркадьевичем Райкиным  уникальна своей эксцентричностью и энергетикой. Кстати, я уже бывала в этом театре на спектакле «Укрощение строптивой». Он тоже по произведению Шекспира.  Это очень смешная комедия. Мы хохотали тогда весь вечер. Папа добавил, что «Король Лир» -  гениальная постановка гениального драматического произведения. Смысл их слов плохо укладывался в моей голове. Но делать было нечего: билеты куплены, и мы идём в театр.

     Вежливый голос  с потолка просит зрителей выключить телефоны. Потом ещё раз просит тех, кто не понял с первого раза, все же выключить телефоны и объясняет, что они мешают игре актеров и лишний раз напоминают о том, что им тоже, может быть, нужно позвонить маме. Смешно… Гаснет свет- и поднимается занавес.

     На сцене странные люди, в странной одежде и с безумными глазами. Монологи, диалоги, музыка, хореография, смех и слёзы актёров, боль и надежда, жажда власти и богатства, предательство и подлость, искренняя любовь и преданность. Сюжет сложен, и мне не всё понятно. Порой кажется, что я теряю нить, но не могу оторвать взгляд от происходящего на сцене. Эмоции переполняют, актёрская игра вовсе не кажется игрой. Эти люди проживают настоящую жизнь на сцене. Как такое может быть?

     Три часа пролетают на одном дыхании. И вот – финал. Зрительный зал замер. У мамы текут слёзы, и мне тоже хочется плакать. Потом включается свет, и зал долго-долго аплодирует стоя. Я тоже стою вместе со всеми и хлопаю актёрам. А они стоят на сцене, уставшие и счастливые, и не хотят уходить. А мы, зрители,  и не хотим, чтобы они уходили. Но- занавес…

      Мы выходим на улицу и молча идём на парковку к машине. Потом молча едем домой. Мысли приходят не сразу, потому что эмоций, которые вызывают актёры труппы «Сатирикона», неимоверно сильные. Когда возвращается способность рассуждать, начинаешь вспоминать сюжет. Почему для людей так важны власть и богатство? Почему они готовы отдавать свои жизни и приносить в жертву жизни других людей, своих близких, ради звонких монет и титулов? Кого из них сокровища сделали счастливее? Заполучив их, эти люди не испытывали ничего, кроме страха и ненависти, совершали подлые и низкие поступки, предавали, убивали и погибали сами.

     Я не знаю, реальна ли история короля Лира, написанная Шекспиром, или это вымысел. Но это не имеет никакого значения. Даже если вымысел, он абсолютно реалистичен. И мне понятно теперь, почему спустя столько веков, пьесы Шекспира ставят в современных театрах  и они собирают полные залы.

     Захотелось прочитать, но родители говорят, что в моём возрасте будет сложно понять произведение. Драму «Король Лир» лучше читать в старшем возрасте и в оригинале.

     Теперь, чтобы прочитать произведения В. Шекспира в оригинале и понять их, мне нужно много заниматься изучением английского языка. Это моя мечта, и я уверена, что она осуществится.

Ксения Каргина 6 Б

Всероссийский конкурс сочинений по русскому языку.

Направление: Культурное наследие У. Шекспира

Тема: «Быть или не быть?..»

Автор: Мария Андреевна Жуланова, МБОУ лицей г. Лобня, 10 Б класс

Над рукописью рыдала тощая свечка, пачкая листы горячими масляными пятнами.

Вязкое желтое марево плыло от неё по крохотной комнатушке, просачиваясь меж скрипящих ставень и прозрачным лезвием луча, вздрагивая в уличной сырости, полной запахами и звуками самого разнообразного рода - сама ночь многоголосым хором бешеных собак и скрипом гружёных телег разливалась в ней, петляя по щербатым мостовым мимо сонного сонма фасадов. В такое время только отважный бродяга (или безрассудный самоубийца, что, в общем-то, одно и то же) смел бы, гонимый крайней нуждой, ступить за порог, не вооружившись предварительно чем-нибудь поувесистее; и большая часть добропорядочных лондонцев, за исключением граждан особого сорта, в чьи обязанности входило блюсти или же нарушать покой остальных благовоспитанных горожан, нежилась на пуховых перинах, некоторыми из которых можно было колоть орехи. Но, как известно, на всякую сотню мирно спящих обывателей найдется один вдохновенный сумасброд, чья постель затеряется под кипами бумаг, а из окон круглую ночь будет течь тоненькая белая нить, глядя на которую, добропорядочные граждане кивают обычно головой и многозначительно перемигиваются, мол, что с чудака возьмёшь, пускай грызет себе черствую корку да кропает свои вирши, покуда это не мешает удачно продавать капусту. О том, что за ближайшей стеной, быть может, жался к грубо сколоченному столу счастливый избранник муз, вдохновенный творец и раб прекрасного, что обессмертит его имя в веках, граждане предпочитали не думать: они вообще редко позволяли себе подобную роскошь в городе, где утренний променад превращался в беспрерывное метание меж Сциллой мелких лавочников и Харибдой ловких воришек.

Свечка обливалась тяжёлыми восковыми слезами, что застывали на её хрупких плечах, когда покачивающийся венчик пламени обжигал их губительно и нежно, словно пытаясь обнять – и нечаянно раня. Человек писал, изредка замирая над тревожным огоньком, чтобы обдумать сочиненное, и безжалостно комкал лист за листом, швыряя их за потертую ширму, отделявшую его благословенный уголок от нагромождения пыльной бутафории – сколотивший приличное состояние, он не мог отказаться от невинных театральных причуд вроде желания творить лишь в самом неудобном для этого месте. Он непрестанно что-то бормотал себе под нос, как растяпа-монах, позабывший своё правило и перебирающий все возможные молитвы, лишь бы наугад, по счастливому случаю напасть на заветную строку; зажмурившись, он вдруг приставал со стула, простирал руки к стене и вдохновенно зачитывал пару рокочущих фраз, затем недовольно морщился и с вздохом отправлял листок в небытие.
Человеку не хватало слов.
Все лингвистические сокровища лежали у его обутых в башмаки из добротной кожи ног, россыпью драгоценных камней переливаясь в лучах ясного ума, но ни одно из них не могло удовлетворить отчаявшегося гения – чем дольше и дальше простиралась его мысль, тем отчетливее он осознавал бедность языка, который был не в силах выразить и сотой доли наполнявших его волнений. Строка лезла на строку, отрывки бессвязным речитативом больного плелись под острием пера, не желая сливаться воедино – всё это злило писателя, и он в бессильной злобе яростно декламировал злосчастные фразы, о которых споткнулось его всесильное воображение. Как, как предать бумаге мысль безумца, холодную, как сталь в руках убийцы, готовую вспыхнуть от малейшей искры неутолимым пожаром, многогранно вспыхивающую в умелых руках и тускнеющую под пристальным взором благоразумия?! Нет, должен же быть способ заставить податливую буквенную вязь заговорить со слушателем, минуя скепсис разума и леность ушей, ворваться в спящие души и громом отдаваться в каждом биении сердца, с кровью смешавшись, рождать молниеносную, как удар кинжала, мысль – и обойтись без героического пафоса, что изменяет до неузнаваемости всякое начинание своим роскошным платьем. В конце концов, должно же что-то… Быть?
Поверженный в борьбе с самим собой, человек отрешенно взглянул на скорчившийся в подсвечнике огарок, дымно сплетающий призрачные языки с то вспыхивающим, то гаснущим вновь пламенем –  сжатое в жестоком кулаке Рока, билось на железном постаменте обнажённое сердце, вырванное из восковой груди. Оторвавшийся от огненного хвоста завиток растекся по потолку, нависшему над сумрачной каморкой, и растворился в узорных клочьях паутины, словно бессмертный дух, вознесенный в горние селения. Свечка стекла на дубовые доски, мигнула раз-другой и погасла, оставив творца наедине с творением, как в день шестой – последний день незавершенного Эдема. В захламленной комнате воцарилась душная, непроницаемая темнота, пробравшаяся сквозь щербатые доски; в молчании улеглась она бродячим зверем вокруг письменного стола, спрятала в лапах сырой холодный нос и заворчала теноровыми обертонами далекого часового боя.

- Оно должно быть, - нарушил молчание поэт, разминая в пальцах плавкий воск и ни к кому особенно ни обращаясь. Задремавшая было тьма сонно вскинула царственную морду, навострила уши и удивленно воззрилась на безумца, что посмел столь бесцеремонно потревожить покой её владений.
- Быть ли? Или всё же… Не быть? Может, не стоит и стараться, какая разница, раздумьем больше, раздумьем меньше. Но если быть, то как же вместить весь персонаж в одну лишь мысль, в какую форму облечь, не повторяя уже сочинённого? Вот ведь в чём вопрос, видишь ли.., - продолжил было рассуждать он, как вдруг замолк, зачарованно глядя в пустоту, и, вскочив на ноги, с грохотом опрокинул дубовый стул. Почуяв неладное, темень поджала пушистый хвост и опрометью бросилась прочь, беззвучно растворясь в искрах яростно терзаемого нетерпеливым творцом огнива. Раз, другой – и с весёлым шипением новая свеча, красуясь в очищенном от останков своей предшественницы подсвечнике, заняла свой почётный пост над россыпью страниц, осветив склонившегося над ними немолодого, лысеющего человека в домашнем платье, рассеянно марающего чистый лист ровными рядами строк.

Розовым всполохом рассвета застало утро добропорядочных горожан в их постелях, и скоро по умытым солнцем улицам захлопали двери, заскрипели отпираемые окна и загудел, как огромный пчелиный улей, выбравшийся из своих домов деловой Лондон. Торговцы открыли свои лотки, зеленщики выкладывали на прилавок свежую (пускай не всякий раз) капусту, спешили по делам кухарки и министры, кричали извозчики и баловались дети, и никто  - но это лишь пока, - никто ещё не знал, что, изведя в ту ночь с десяток дешевых свечей, чьи горячие слёзы скалистыми отрогами застыли на ножке канделябра, в маленькой комнатушке под крышей собственного дома уснул, не отнимая пера от бумаги, человек, которому суждено было жить дольше всех их вместе взятых – актер и писатель, богач и чудак, великий мастер Уильям Шекспир.

Мария Андреевна Жуланова, 10Б